DRAGON |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
i am that i am
бордель, 1490
[ Уна Иллери, Адам Ландау ]
А что, если бы все случилось иначе?
Адам Ландау - выдающийся чародей-артефактолог, не ступивший на темную дорожку, путешествующий и готовящий великое изобретение, что перевернет мир.
Уна Иллери - все еще протеже мадам Летиции, хозяйки борделя, девушка, ночь с которой стоит не мало, но темный рынок, артефакты, сведения - этого нет в ее жизни.
Они, но не они. Те, кем могли бы стать.
В Тель-Ханадине сухой горячий воздух, который обжигал легкие с каждой попыткой вздоха. Он привык к этим золотым бескрайним равнинам, сливающимся с горизонтом, воспаленным от горячего воздуха. К настолько раскаленному металлу, что иногда кажется, что легкосплавный материал начинает кипеть и липнуть к коже, пусть и позже окажется, что это пот прилипает и оставляет следы. К тому, как костенеет глина без обжога, а ярко разукрашенные ткани Эстрарии выгорают за недели. Шемаг укроет от горячего ветра лицо, но волосы, кажется, уже не вымываются от песка.
Эстрария была не из тех. Состоящая из многих государств, она отличалась от города к городу. Более обласканная теплыми, не жгучими ветрами, плодородные земли из-за глубинных подземных вод и долгого лета продолжат плодоносить два раза в год, составляя существенное обеспечение казны королевской семьи. Земля в средней широте изобилует дарами природы, а мягкий прибрежный климат позволял народу жить в большем комфорте, чем то было в Ледраксе или в Тель-Ханадине.
Адам не скажет, что скучал, но было нечто, что всегда тянуло его обратно.
- Лучший бордель во всей Эстрарии, брат, я тебе отвечаю! – с легким виеролийским акцентом проговорил Гэвин, раскидывая руки, и широким жестом показывая огромную приемную комнату с открытым вторым этажом, резными колонами и спускающимися с самых глубин хрустальных потолков полотнами.
Взгляд терялся среди них, но Адам сквозь полупрозрачные ткани проглядывал гостей дома удовольствия в обнимку с девушками. Вспомнив, что это не прилично, Ландау оторвал взгляд от однополой парочки в момент, когда ворон, низко пролетая над его головой, грузно взмахнув огромными крыльями, взмыл к стеклянной инсталляции на едва заметных металлических прутах. Конструкция заметно хрустнула тяжестью, когда чародейский деймон приземлился на один из фрагментов фигуры, грубо каркнув, словно привлекая внимание всех вокруг.
- Балда, - так же не менее громко проговорила, фыркнув, Тина, следующая у ноги Адама, изящно перебирая в легкой рыси округлыми лапками.
Грация деймона прослеживалась от движения, от округлых ущей с легкими кисточками, до маленькой мордочки с большими щеками и пушистой светло-персиковой грудкой, до кончика хвоста, что почти не менял своего вертикального направления. Рыжая кошка была размером почти до колена чародея, и уже давно не умещалась на плечах бывшего студента.
- Тина, держи себя в лапах, - с некоторым осуждением отзывается задумчивый Ландау, с любопытством оглядывающийся в просторных залах алого цвета, - Мы же тут гости.
Тина остановилась, вынуждая затормозить и Адама, и тот чуть было не налетел на собственного фамильяра.
- Гости не платят, Адам, - более осудительно, чем юноша, проговорила она, глядя своими огромными голубыми глазами на чародея, - Ты тут клиент, полагаю.
Рядом хохотнул Гэвин, чьими деймоном и был сизо-черный ворон, прихватывая Ландау за плечи и почти по-братски прижимая к себе.
- Твоя киса дело говорит! Ты, я, он, - он ткнул на третьего коллегу, что уже облюбовал одну из скучающих проституток в отдалении от стойки распорядительницы, - МЫ! Адам, мы здесь клиенты, и наше слово здесь – закон.
Адаму лишь оставалось только кривовато улыбнуться, оставаясь подле приятеля.
Прошло полгода их совместных исследований в Халазане, после того, как на выставке изобретений имя самого Адама Ландау зазвучало на иной, более громкий и резонансный лад. Будущие перемещения за одно мгновение, - мираж или будущая реальность? Станет ли это новым рывком для всей Империи, или крахом для зажиточной элиты? Надежда на развитие отдаленных регионов, повышение обороноспособности страны.
Родины Адама.
Мужчина нахмурился, а после смягчился, отмахиваясь от руки приятели. Луис О’Нил, коренастый светлый, с выгоревшей макушкой, больше похожий на мальчишку, парень еще в Изкариле показал себя опытным зельеваром, и способен был, кажется выгнать состав под любые цели, от чего на его руках остались алхимические ожоги. Деймон не отступал от него, - небольшая обезьянка светло-рыжего оттенка повисла у него на спине, хватаясь в сумки. Гэвин Стэнфорд рядом, наиболее громкий, не был плохим парнем, а внешний вид напрямую отвечал за стихию, которой он владел. Громила-стихийник, опытный манипулятор активной магией, служил неплохим экспериментатором и не боялся использовать живую стихию в испытаниях макротрансфигурации. Сын министра из Деламара, и обладатель вредного ворона в деймонах.
В целом, Ландау бы справился и без них, но подспорье было неплохим. Как минимум, потому что одна голова хорошо, а несколько, - еще лучше. Пусть и часто буйные головы молодых мужчин заводили не туда.
Например, в бордель.
- Господа из Халазанна, - с жеманной улыбкой проворковала навстречу невысокая, очень хрупкая, девушка с излишним аппетитными формами, аккуратно, но без вульгарства, подчеркнутыми одеждой в глубоких алых оттенках. Адам без зазрения совести и смущения окинул ее взглядом, задерживаясь на ключицах, - Мы вас ждали.
- Конечно ждали! – снова загоготал Гэвин, широким взмахом руки подманивая к себе Луиса, - Отлепись же, отстань от девушки, ты не представляешь, что тебя ждет! Сами «жемчужины Деламара» сегодня обслужат тебя по полной программе.
Приветствующая девушка сдержанно улыбнулась на бохвальный говор Стэнфорда, жестом она предложила следовать за ней.
- «Жемчужины Деламара», - фыркнула Тина, передразнивая проститутку, - Знаю я одну жемчужину, чуть королевство не довела до состояния войны.
- Тина! – шикнул на нее тихим голосом Адам в потемках коридоров, - Не здесь о политике!
Если бы он мог видеть в полусумраке, то заметил бы, как кошка демонстративно закатила глаза:
- А где же еще, дорогой, как не в этом сраме и ублюдстве, говорить о политике?
Их путь шел через многочисленные коридоры, общие комнаты, на этаж ниже, и сам Ландау не заметил, как ковры под ногами сменились каменными плитами, отшлифованными до блеска, а тюли, - хрустальными тяжелыми занавесками из тончайших нитей. Запахло влажностью, - он почти даже привык к тому, что в воздухе всегда сухо, и неожиданно для себя вдохнул полной грудью.
- Вода? – внезапно в сомнении спросил он, но в ответ получил кокетливый взгляд сопровождающей, - И мята.
- То есть, вода? – уже не скрывая эмоций переспросила Тина, - Я не пойду в воду, я ухожу.
Кашлянув в себя, Адам перехватил огромную кошку и прижал к себе, как ребенка, зная, что Тина только выделывается, и никто ее в воду не скинет, побоится связываться с деймоном чародея, но упираться своими лапками в его грудь она все же начала, недовольно фырча, на что ворон с плеча Гэвина обернулся, смешливо и издевающееся посмеиваясь над пушистой спутницей.
- Смешно тебе, да? – переключилась на птицу кошка, - Съем твой хвост, полетаешь невысоко и недалеко.
Птица лишь обиженно отмахнулась, взмыв и направившись вперед, будто уже знала, что ожидает чародейскую процессию. Пространство начало наливаться светом.
- Вау, - только и оставалось сказать Адаму, когда он увидел просторный бассейн с водой, дышащей паром. Золотистые краны с диковинными птицами, белый мрамор в резном крае, тропическая зелень. Девушки, все как один миловидные, симпатичные, молодые, обернувшиеся к ним из разных уголков залы.
- Добро пожаловать! - довольно отозвался Гэвин, на ходу снимая жилет и рубаху, чтобы с разбега нырнуть в воду ласточкой.
Адам не отличался такой порывистостью. Он с любопытством оглядел потолки, угадывая эфлингтонские узоры, в плитах уникальный голубой мрамор из Ледракса, а в растениях, - экземпляры с острова Ферентина. Он нахлынувшего приятного впечатления Адам лизнул пересушенные губы, качнув челюстью:
- Господин, - привлекла его девушка, что привела их сюда, вынуждая опустить на нее глаза, - Не стесняйтесь, располагайтесь. Девы этого места омоют вас, предложат вина и массаж. Не стесняйтесь, ведь вы наши самые дорогие гости.
И она не обманула. После получения гранта на исследования, Гэвин сам выбирал, как именно развлекаться всей компании, а Ланаду, более ведомый в этом плане, лишь соглашался на общую суету. С периода студенчества он не заимел многочисленных друзей, прослыв зазнайкой и ботаником, что предпочитал теряться в глубинах библиотеки, чем разменивать их прогулкам по местным деревушкам с более легкими распутными девками.
Он стянул с себя абу, но к нему приблизилась одна из девушек, почти нежно предлагая помощь:
- Не утруждайтесь, - умелыми руками она взялась за пояс мужчины, распутывая его, - Позвольте помочь. Расслабьтесь.
Ландау поддался больше от неожиданности.
Дни в борделе походили один на другой. Уна просыпалась с первыми рассветными лучами, и покидая мягкий шелк собственной кровати оказывалась в руках служанок, что помогали девушкам следить за красотой их лица и тела. Уход проституток предполагал множество средств, направленных не только на красоту, мягкость и гладкость кожи, но и на скрытие следов особо прытких клиентов.
Иллери везло: мадам Летиция по-прежнему видела девушку своей преемницей, а потому не отдавала первым встречным, даже если они имели достаточно денег для оплаты ее услуг. Хозяйка борделя тщательно следила за репутацией своего заведения, а потому порой отказы получали и те клиенты, у которых крое денег был и буйный характер.
С легкой руки мадам, к Уне все чаще приходили не только те, кто жаждали получить ее тело, но и те, кто был наслышан об иных талантах девушки. Порой мужчинам важнее, чтобы их слушали и могли поддержать беседу, чем плотские утехи. Этим ролям мадам Летиция учила ее с самого начала, и теперь Уна хорошо усвоила их.
Девушка сидела нагая на подушках, когда помощницы с особой тщательностью расчесывали ее черные пряди, опрыскивая их маслами, чтобы они не только напоминали шелк на ощупь, но и оставляли тонкую вуаль аромата, который будет ассоциироваться у клиентов исключительно с ней. Она давно перестала стесняться собственного тела, да и к телам других людей относилась не как к чему-то сакральному и потайному. Поэтому когда после короткого стука дверь в ее комнату открылась, Уна даже не шелохнулась.
— Ты слышала?
— Ты только сейчас переступила порог моей комнаты, то конечно нет, — беззлобно улыбнулась девушка Агнесс, застывшей в дверях.
Несси была светловолосой девушкой с пышными формами, всего на два года старше самой Уны. Она приняла сиротку как собственную сестру, делясь хитростями и всеми тайнами. Блондинка была всегда в курсе всех дел не только своих клиентов, но и дома удовольствий. Ни одна новость или слух не могли пройти мимо нее. Сама Уна всегда была далека от подобного, но позволяла подруге рассказывать все, что та посчитает нужным.
— Свет магического сообщества намеревается прийти к нам, — слишком много воодушевления было в голосе Агнесс. — Сегодня. Говорят, они изобретают то, что изменит весь наш мир.
Уна слегка выгнула бровь, не понимая к чему клонит подруга. Подобные клиенты могут быть как очень интересными, так и безумно скучными. Да и не выходит Иллери ко всем подряд.
— Мадам Летиция велела тебе подготовиться.
Вот в чем дело.
Если так велела владелица борделя, то что-то действительно было в этих молодых людях.
Уна кивнет, на лице ее по-прежнему лишь мягкая улыбка. Она так давно приросла к ее лицу, что трудно было представить девушку без нее.
Несси прощебетала о последних сплетнях за стенами борделя, и удалилась, оставляя девушку в подготовке.
Когда тело было достаточно умаслено, а волосы переливались подобно шелку в отблеске свечей, Уна сделала глаза ярче, и надела тонкое платье их черного шелка. Оно контрастировало с ее светлой кожей, не знавшей солнца и облегало изгибы ее тела. Легкое кружево по подолу оставляло красивую тень на полу.
Проститутки мадам Летиции уделяли много времени своему внешнему виду. Не зря дом удовольствий был лучшим не только в Деламаре, но и одним из лучших во всей Эстрарской Империи. Этот статус было не просто завоевать, и также важно было не потерять его.
Она выпорхнула из своей комнаты, тенью пройдя по коридорам дома удовольствий, сразу направляясь на нижний этаж, где был расположен бассейн для гостей. Оттуда раздавались тихие голоса. Она знала, что многих девушек уже давно направили к бассейну, чтобы они могли услужить клиентам, подливая им вино, подавая закуски при необходимости и помогая искупаться. Было в этой традиции что-то особенное: не игривое кокетство, а доверительная встреча.
Уна уловила всплески воды и знакомый аромат еще до того как вошла в помещение. Оно встретило ее высокими потолками. Свечи в латунных канделябрах горели ровно, отбрасывая по белому мрамору бассейна золотые отсветы. Влажный пар будто бы стелил легкий туман поверх воды, который причудливо преломлял свет. Капли собирались на листьях диковинных цветов, что в медных чашах плавали у низких бордов бассейна.
В доме удовольствий мадам Петиции пахло неоспоримой роскошью, но в этом пространстве стояли свои особые ароматы: ванили, розмарина, восточных масел и лепестков лилии, которые подсушивали на решетках у печей, чтобы все пространство было наполнено этой тягучей сладостью.
Вокруг бассейна подушки и ковры, мягкие, с вытканным серебром. Уна хорошо знала как приятно зарываться в них босыми ступнями. Там, в тени, скрытые от глаз тончайшими шторами, гостей ожидали девушки в тонких одеждах. Все их движения отточены, на устах вежливая улыбка, рядом с каждой поднос, на котором стояли кубки с вином. Девушки походили на прекрасные статуи, пока не становились нужны мужчинам.
Уна прошествовала к краю бассейна легко, почти невесомо — она знала свою работу хорошо. Двое мужчин показались ей знакомыми, вероятно они уже не раз бывали здесь, и тихий смех девушек, окружавших их, подсказывал Иллери, что так оно и было. Она же всмотрелась в молодого мужчины с черными волосами и прямым упрямым подбородком. Он точно был в этом заведении впервые.
Девушка грациозно опустилась на бортик бассейна, оказываясь у самых его плеч. Спустила ноги в теплую воду, приподняв подол тонкого платья, чтобы не намочить.
— Вы позволите? — мягко осведомилась она, прежде чем коснуться. И лишь когда получила неуверенное разрешение, вытянула руку вверх.
Молодая девочка поднесла к ней флакон с теплым маслом, которое Уна растерла между ладоней, прежде чем прикоснуться к клиенту.
Она медленно опустила руки на его плечи, и умело нащупала напряженные участки, надавали чуть сильнее, скользнув вдоль лопаток. Пальцы Уны работали мастерски. В них было и доброжелательное участие, и преднамеренное внимание ко всем сигналам тела молодого мужчины. Она почти чувствовала пульс через подушечки пальцев, умело выбирала ритм, убаюкивающий после долгой работы.
Тонка радуга переливалась в каплях воды сосем близко к ним. Музыка почти не ощущалась, но проникала в подсознание, то был струнный инструмент в соседней зале, который лишь добавлял этому месту особой расслабляющей атмосферы.
— Вы держите груз куда больший, чем принято здесь, — тихим, обволакивающим голосом отметила Уна, не прерывая своих движений. — Можете позволить себе отдых. Здесь. Сейчас.
Ее ладошки скользнули по шее чародея, а после спустились на лопатки, где девушка осторожно разглаживала его напряжение, следя за тем, чтобы ни один ее жест не стал ни слишком интимным, ни совершенно нейтральным. Это была тонкая грань между деловой заботой и едва заметной тенью соблазна.
Время в бассейне текло иначе. Влага стелилась туманом между собеседниками. Она замечала, как друзья чародея уже расслабились в руках окружающих девушек и готовы были пройти дальше. Уна кивнула девчушке в углу и та появилась с шелковым халатом в руках.
— Мы можем пройти далее как только вы пожелаете.
Ее слова оставались не досказанными, не уточняя имеет ли Иллери в виду следующую комнату борделя или что-то большее.
Адам довольно быстро остался в одном исподнем под мягкими и заботливыми руками работниц борделя. Он почти в сомнении и легкой растерянности двинулся следом за девушкой, которой, как показалось на первый взгляд, было не более четырнадцати лет. Еще подросток в светло-розовой, струящейся сорочке выглядела почти невинно, а за шелковой тканью проглядывался силуэт уже не девочки, но еще не женщины, от чего было заглядевшийся Ландау потупил взор с легкой улыбкой.
Не то что бы сам чародей был весьма опытен, чем его приятели. В свои далекие от юношества годы молодой человек не был столь близок к женскому полу, как, например Гэвин. Взгляд ученого стал почти растерянным, потому что девушек здесь, около просторного бассейна, было с излишком больше, чем парней, пришедших на отдых. Как будто даже само наличие множества молодых девиц тешило эго посетителей.
И давало возможность выбора.
Адам проследит взглядом, как Гэвин, всплыв среди легкой поволоки воды на противоположной стороне бассейна, привлек внимание стайки девушек, что, прильнув к краю на коленях, уже ждали его, протянув руки. Рыжий громила, замерший было под водой, вынырнул из-под глади с поволокой из лепестков как дикий пес, отряхиваясь от мокрых волос и довольно щурясь протянутым к нему ласковым рукам. Он знал, где находился, знал и полный распорядок здешних негласных правил, которыми чародей пользовался.
- Позволите? – другая уже девочка протянула руки к его груди, и, воспользовавшись заминкой, высвободила из-за широкого пояса льняную ткань, обнажая крепкий стан молодого мужчины за опавшей сорочкой. Вторая плавно стянула с плеч ткань, оставляя Адама в компании третьей, что повела его к воде.
- Нужно омыть вас, господин, - пролепетала сахарным голосом девушка, - Разрешите побеспокоиться о вас. Ваша дорога сюда была очень долгой, и вы заслужили заботу.
Вода оказалась температурой выше его собственной. Теплая, комфортная, с заметным ароматом трав и масел, совсем отличалась от ледяного кувшина по утрам в доме постоянного проживания Академии. И уж тем более ни в какие сравнения не могла идти с песком пустыни, которой приходилось стирать одежду в выжженых землях. И не смотря на такой большой расход воды всего лишь для троих клиентов, Адам, мысленно было возмутившийся, быстро уловил общее настроение, и даже посмеялся, когда Гэвин приманил одну из девушек поцелуем, а после стащил с борта прямо в воду, а короткий визг разменялся звонким смехом всех остальных, что как птички разлетелись от рыжего волшебника.
- Срамота, - ворчит Тина, держась подальше от воды, - Садомиты, - продолжает она с демонстративным вылизыванием на прохладной мраморной поверхности постамента.
Ворон летал взлетал к потолку, а после пикировал к воде, клокотча со смеху. В одно из падений он налетел на деймона Ландау, от чего чародея дернуло, и он резковато развернулся на происходящее, а Тина слетела с мраморного канта, забавно шмякаясь на бок. Так случалось не первый раз, и сама Тина не была безгрешной, тая обиды и нападая на ворона в неподходящие моменты, но сам чародей уже давно не вмешивался в происходящее. Потому что в иные моменты фамильяры вполне спокойно сидели рядом, и не реагировали друг на друга.
После легких, но довольно грубых шуток между парнями, омытых младшими работницами, Ландау позволил себе расслабиться на одной из ступеней бассейна, опираясь на вершину локтями. Разморенный вином, он повел взглядом на то, как Гэвин бодро вскочил, сверкая наготой под волной воды, и покидая освещенную ярким естественным светом через резное открытую потолочную арку, чтобы исчезнуть за одной из колон. За которой раздалась звонкая пощечина, и невнятный говор самого Гэвина.
- Ну-ну, тише! – зычный голос Стэнфорда прозвучал следом, - Не злись, не обижайся.
Адам смотрит за сценой, в которой фигуристая девушка в черной шелковой сорочке, изящно выворачивается из рук рыжего, грациозно отступая и замирая с вытянутой в знаке стоп рукой. Не смотря на странность ситуации, на лице весьма красивой девушки замерла почти хищное хитрое выражение. Густая темная копна волос, которой она демонстративно встряхнула, будто отряхиваясь от касания рыжего чародея и возвращая себе идеальный образ. На белом лице замерла алая улыбка, с которой она наблюдает за Гэвином и делает шаг назад на его движение вперед.
Адам не сразу заметил, как около его плеч опустилась вторая девушка, а водная гладь оказалась нарушена опущенными изящными ногами. Смеясь от ситуации с другом, он поднял голову на мягкий, почти вкрадчивый голос, так подходящий к местному антуражу. Над ним замерла девушка, что с нежным выражением, слегка отстраненно, обратилась к нему. Видел Ландау совсем разных женщин, но таких красивых, - очень редко, от чего он смущенно потупил глаза, словно было нельзя смотреть на нее. Он кивнул на предложение ему помочь, а сам пытался понять, чем отличается розовое одеяние девочек против иссиня-черного платья девушки рядом:
— Вы держите груз куда больший, чем принято здесь, - он откинул голову, обнажая шею и позволяя рукам проститутки проскользить от ключиц к кадыку и обратно, к солнечному сплетению. На секунду его обдало ароматом духов, а волна волос словно шелком коснулась плеча чародея. Ладошки девушки скользнули ниже, но стоило животу мужчины напрячься от неожиданности, руки проститутки вернулись к нему на плечи.
- Меня зовут Адам, - представился он со смущенной улыбкой, - А ты?..
Мужчина не уловил за собой, что наблюдает за женщиной пристальнее, чем хотелось бы. Только отвлекает внимание Гэвин, устроивший целую сцену с девушкой, которую звали Изобелль. Картавящая, она урчала на ледракском, быстро переходя на эстрарский, и сидела менее изящно, чем то делала спутница Адама. Ее ноги были расположены на плечах сидящего у борта в воде бассейна Гэвина, и бедрами она иногда начинала придушивать громилу, который не следил за языком, а тот и был рад, склабясь и почти влюбленно глядя на девушку, в чей живот он упирался головой.
- Смотри, не увлекись, - проговорил Луис, кто более отстраненно потчевал на подушках.
- Ты еще нужен живой, - рассмеялся Адам, которому уже ударило слегка поданное не первый раз ему вино, глядя за обнаженным бедрами Изобелль, и неосознанно оглядываясь на ноги девушки рядом, - Судя по всему, здесь есть какая-то история?
Гэвин, конечно, постоялец борделя, и очень много рассказывал о своих сексуальных похождениях, даже слишком часто, потому что Ландау его не слушал. Была ли в его истории Изобелль, он не знал, но то, как он с ней взаимодействовал, выглядело очень занимательно. Это отвлекало, позволяло влиться в атмосферу и, наконец, и в самом деле забыть о тяжести, что лежала на плечах чародея.
Годы исследований, бессонные ночи, отказ от социума, что выливалось в столь тяжелую реакцию Адама на увеселения, - все это ради чего-то большего, о чем сомневались все вокруг, но верил сам Ландау. Он неосознанно коснулся опущенной вдоль его руки ступни за лодыжку, отмечая ее мягкость и гладкость, но после вздрогнул, отпуская руку:
- Прошу прощения, - раньше, чем подумав, проговаривает Ландау, кивая на предложение о продолжении.
Стэнфорд скользнул из воды, пытаясь увлечь за собой девушку, но та упрямо уворачивается, то позволяя к прижиматься к себе вплотную, а потом оцарапываясь и со смехом отстраняясь в глубину помещений.
Адам поднялся менее шустро, качнувшись от выпитого вина, - он не так уж часто позволял себе праздность, но все еще стоял на своих ногах. Спутница сделала несколько шагов глубже, замирая и оборачиваясь на него в ожидании. Девушки в розовом подали ему халат из схожей ткани. Глубоко винного цвета, что прилип к влажной коже, скрывая срам от взглядов привыкших к чему угодно работниц борделя.
- Как зовут тебя? – окликнул ее Ландау.
Парень последовал за ней, как за мороком, в тени короткого коридорчика, за которым располагалась просторная комната, усыпанная подушками, столиками и диванчиками. За открытым широким окном с балконом зиял вид на всю Эстрарию, будто подле гостей был весь мир.
Уна и бровью не поводит, когда рука молодого мужчины касается ее обнаженной лодыжки. Это прикосновение нежное, мягкое, совершенно не похожее на то, как обычно клиенты борделя хватали девушек. И когда он вздрагивает, извиняясь перед ней, проституткой, она не может сдержать улыбки. Он совершенно не похож на тех, кто обычно приходит в их заведение. Те знают чего хотят и что должны получить здесь. Отличие в том, что им девушки «должны», а он будто каждое ее прикосновение к обнаженному воспринимает с благодарностью.
Девушка видит как на другом конце бассейна поднялся из воды мужчина, с которым не раз видела Изобель. Их отношения были интересными, однако Иллери никогда не слушала подругу когда та говорила о своих клиентах. Изи слишком привязывалась к ним, управляла, а потом жалела, стоило тем исчезнуть. Но Уна слышала о Стэнфорде как о не простом клиенте борделя, потому не удивилась, что к его другу, явно оказавшемуся здесь впервые, мадам Летиция направила саму Уну.
Она проследит взглядом, как молодой мужчина поднимется из воды слегка пошатнувшись. Его перехватывает стайка молоденьких девочек, подающих шелковый халат и оправляющих его на плечах колдуна. Ступая босыми ногами по прохладному мрамору купальни, Уна мягко улыбнется Адаму через плечо, наблюдая как расслабление постепенно его походку. Она не спешит отвечать на его вопрос, мягко ведя его за собой. Из влажного зноя купальни они перешли в полутень коридора, которую бархатом скрывали тяжелые портьеры, приглушая свет и звуки — все, кроме ее чуть слышного голоса и шелеста шелкового подола платья.
— Не торопитесь, — произносит девушка едва слышно, но голос ее эхом отзывается от стен узкого коридора, — здесь спешат лишь по глупости, а вы таковым не выглядите.
Комната, в которую она привела клиента, выросла из самой сути дома мадам Летиции: уютная, насыщенная ароматами цветов, она казалась отрезанной от остального мира и времени. Множество свечей освещали ее золотистым светом, рассеянным от полупрозрачных тканей над головами.
В центре комнаты — низкий резной стол, уставленный ломтиками засахаренного инжира, позолоченными кувшинами вина, меда и настоев, а также несколькими мисочками с сочными персиками, виноградом, красными яблоками, орехами и спелой вишни. В доме мадам Летиции по высшему разряды были не только девушки. Вокруг лежали подушки разных размеров, пропитанные запахами лаванды и розмарина. Они так густо устилали пол, что шагать было все равно что ступать облаку. В дальнем углу — высокий балдахин их тканей, под которыми вдоль стены стоят диван, обитый тем же винным бархатом, что и халат клиента.
Из комнаты расходилось несколько закрытых дверей. Уна отлично знала, что за каждой из них — коридор, ведущий в индивидуальные покои, где девушки принимали клиентов. Одна из дверей была открыта, она вела на балкон, с которого веяло пряной прохладой ночи.
— Где бы вы хотели расположиться? На подушкам или предпочитаете диван? — Уна слегка склонит голову на бок, будто принимает его в собственном доме, а не в одном из самых знаменитых борделей Деламара. Голос ее звучал особенно тихо в этой комнате.
Она видела его растерянный взгляд. А потом приняла решение сама, взял мужчину за ладонь, и потянув за собой на пестрый ковер из шелковых подушек. Она села напротив него так, чтобы между их телами оставалось небольшое пространство. Уна не нарушала его границ, в этом и заключалась ее искусная игра. Она коснется краем ладони золотисто-коричневой подушкой и сделает глубокий вдох, ощущая пряный аромат.
— Я Уна, — наконец мягко произнесла девушка, будто отпуская последнее напряжение между ними.
Она медленно отклонилась назад, взяв со стола хрустальный бокал, и наполнила его вином.
— Пейте не спеша, это вино с Тель-Ханадина. Мадам Летиция лично отбирала его, и оно действует лучше любого зелья правды, — девушка улыбнулась мягко, подавая ему бокал, — стать искренним здесь безопасно.
Иллери смотрела ему прямо в глаза, словно пыталась разглядеть во взоре светлых глаз все, что лежит у него на душе. В этот миг весь мир за окнами отползал на безопасное расстояние.
— Я не прошу вашего настоящего лица, Адам. Лишь тот его кусочек, что устал и пришел к нам, — она тянется за виноградом, отрывает от веточки несколько ягод, не отрывая взгляд от молодого мужчины кладет одну себе в рот, острыми белыми зубками раскусывая сочную плоть. Лишь после этого, зажав виноградину между двумя пальчиками, протягивает ее к его рту. Негласное правило борделя — показать, что не отравлено. — Решите отдохнуть — мы сможем это устроить. Решите говорить — никто за пределами этих стен не узнает ваших слов. Дом мадам Летиции умеет хранить тайны.
Она ставит перед собой чашу с виноградом и персиками, слегка меняет положение ног, и теперь голой стопой упирается в его бедро. Тонкая пауза, заполненная шелестом балдахинов, глухим уличным шумом и пением лютни издалека. Она откидывается, поставим локоть на край подушки, перекидывает густые черные волосы на плечо. Ее образ соткан из контрастов бледной кожи и темного шелка: ткани, волос.
Девушка берет с чаши персик, погружает пальцы в сочную мякоть, и разламывает его, отчего сок фрукта течет по ее рукам, но она не сводит взгляда со своего клиента.
— Здесь вы можете быть любым, или вовсе не быть. Я могу говорить за вас — рассказывать о звездах над башнями Деламара, о том, как правда иногда прячется в кривых переулках, а любовь в чужих снах. Или молчать, — она протягивает половинку фрукта Адаму, словно предлагает вместе с ним себя на этот вечер. Она улыбнулась ему, будто он был ее старым знакомым, а между ними был особый секрет. Для нее не существовали остальные закрытые двери и его друзья. Все внимание Уны было отдано этому чародею. Одна из причин, почему к ней всегда возвращались.
Теплый свет гуляет по черному шелку, предзакатный розоватый свет с огромного балкона, отпечатывая крутое высокое бедро в памяти молодого волшебника. Она не была похожа на Изобель, пусть и носила схожие одеяния. Это подчеркивало единый с ней статус, но столь разными они были. На фоне Жемчужины Деламара Изобель, похожей на сердце Эстрарии, с его полными богатств улицы, - Уна выглядела точеной фигуркой с глубин Ледракса.
Он как зачарованный следит за движением девушки, что разламывает фрукт и подносит к его лицу. Замедленно, задумчиво, заглядывая в глаза Уны, будто прося позволения, и впиваясь в мягкую плоть персика, чтобы откусить мякоть по самые пальцы проститутки. Сладость хлынула в разгоряченное вином горло, от чего Ландау сглатывает почти резко, на под скулами мелькнут желваки от сочетания. И если к горячительным напиткам Адам был вполне привычным, пусть и не отличался особыми навыками распития, то к заботе дело обстояло совсем другим ракурсом.
Сирота в анамнезе, изгой в магической академии по слишком многим параметрам, - Адам лучше других умел заботиться о себе самостоятельно и надежно зарубил себе на носу, что нельзя в этой жизни ни на кого надеяться. Поэтому ему столь тяжело принимать общество порывистого Гэвина и задумчивого Луиса. Как трио совсем разных, они редко уживались в одном месте, но не плохо работали сообща на общие темы.
Однако, Адам не отрицал, что идеи рыжего Гэвина были отнюдь не против толпы, а отдыха для.
- Вы так неаккуратны, леди Уна, - чуть более расслабленно проговорил молодой мужчина, хмыкая своим мыслям. Он взял со столешницы платок, протягивая шелковую ткань в искусной вышивке девушке, чьи руки блестели во влажном соке персика. Адам не рискнет коснуться бледной кожи, оставляя за проституткой возможность самой утереть остатки праздности.
Он не уловит, на сколько близко подсела к нему женщина, завладевшая его вниманием. Как покоится ее бедро на его колене на столько близко, что, несмотря на сравнение с Ледраксом, становилось жарко. Но следит Адам отнюдь не за своими ощущениями. Даже то, что он сидит в ослабленном на молодом теле халате на нагую кожу, его не смутило, по крайней мере, пока что.
- Обычно это меня просят помолчать, - со смешком произнес он, не в состоянии оторвать свой взгляд от кроткого, но податливого образа, - Знаете, когда информации так много, что нельзя совладать с ней.
Рука привычно скользнула на бедро, где обычно в ножнах покоился вострый нож из сердца Тель-ханадида, но весь свой скраб он оставил девушка, и даже не заметил, от чего слегка смутился. Взор ученого пал на более тупой нож среди фруктов, откуда был быстро перехвачен вместе со следующим персиком. Не смотря на простоту лезвия, он куда легче разрезал фрукт, расковыривая косточку без повреждения мякоти.
- Так ведь проще, верно? – он протянул ей целый персик, с которого не потечет сок, - Так делают на юге, мисс Уна, где вода в большом дефиците.
Со стороны диванчика, на котором расположился Гэвин, прозвучало звонкое фырканье, а ворон вторил ему карканьем. Он лежал на животе, а на его пояснице его оседлала Изобель, растирая маслом кожу:
- Опять он начинает свои сравнения, когда же ты запомнишь, это Деламар, а не Тель-Ханадид. Мы здесь не для дефицита, а для… - с этими словами он грузно привстал, перехватывая девушку за талию, чтобы грубо подмять под себя, - Иного изобилия.
Под его руками проститутка засмеялась, уже куда менее упираясь, чем у бассейна.
Адам на мгновение вскинул брови, чтобы слабо улыбнуться и снова на мгновение потупить взор. Он куда менее уверенно взглянул на Уну, будто Стэнфорд выдал какую-то тайну, но вот грудь чародея качнулась на глубоком вздохе, прежде чем он начнет снова:
- Сын советника императора, - добавил он, будто бы оправдывая грубость своего напарника по службе, - Не бывал вовсе за пределами Эстрарии.